Неточные совпадения
Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные
зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как
змея своею чешуею.
На стенах, среди темных квадратиков фотографий и гравюр, появились две мрачные репродукции: одна с картины Беклина — пузырчатые морские чудовища преследуют светловолосую, несколько лысоватую девушку, запутавшуюся в морских волнах, окрашенных в цвет
зеленого ликера; другая с картины Штука «Грех» — нагое тело дородной женщины обвивал толстый
змей, положив на плечо ее свою тупую и глупую голову.
Корень его уродливым, переплетшимся, как множество
змей, стволом выходил из-под каменного пола и опутывал ветвями, как сетью, трельяж балкона, образуя густую
зеленую беседку; листья фестонами лепились по решетке и стенам.
Весь наш двор и кухня были, конечно, полны рассказами об этом замечательном событии. Свидетелем и очевидцем его был один только будочник, живший у самой «фигуры». Он видел, как с неба слетела огненная
змея и села прямо на «фигуру», которая вспыхнула вся до последней дощечки. Потом раздался страшный треск,
змея перепорхнула на старый пень, а «фигура» медленно склонилась в
зелень кустов…
Скачут… числа им нет, сколько рыцарей… несутся, все в
зеленом убранстве, латы и перья, и кони что львы, вороные, а впереди их горделивый стратопедарх в таком же уборе, и куда помахнет темным знаменем, туда все и скачут, а на знамени
змей.
— У них нет чести, — сказал совершенно пьяный человек в
зеленом домино, — я знаю эту
змею, Парана; дух из него вон, и дело с концом!
— Так вот что, — задыхаясь, забормотал он, — теперь я понимаю… Нет, Владимир Ипатьич, вы только гляньте, — он мгновенно развернул лист и дрожащими пальцами указал Персикову на цветное изображение. На нем, как страшный пожарный шланг, извивалась оливковая в желтых пятнах
змея, в странной смазанной
зелени. Она была снята сверху, с легонькой летательной машины, осторожно скользнувшей над
змеей, — кто это, по-вашему, Владимир Ипатьич?
Ближний к церкви домик был просторней и приглядней двух остальных: по лицу пять окон с подъемными рамами и
зелеными ставнями, крылечко выведено на улицу, крыша на четыре ската, к углам ее для стока воды прилажены крылатые
змеи из старой проржавевшей жести.
Все бросились наверх и были поражены тем, что увидали. Действительно, море точно горело по бокам корвета, вырываясь из-под него блестящим, ослепляющим глаз пламенем. Около океан сиял широкими полосами, извиваясь по мере движения волны
змеями, и, наконец, в отдалении сверкал пятнами, звездами, словно брильянтами. Бока корвета, снасти, мачты казались
зелеными в этом отблеске.
Кружится голова. Как темно, как жарко! Гибкая
змея вьется в темноте. Яд сочится из скрытых зубов, и смотрят в душу мерцающие,
зеленые глаза. Темнота рассеивается, глубоко внизу мелькает таинственный свет. Все кругом изменяется в жутком преображении. Грозное веселье загорается в ее глазах, как в первый раз, когда она ласкала рукою сталь револьвера. И вдруг мы становимся неожиданно близкими. И идет безмолвный разговор.
Под этот луч то прилегла ящерица,
зеленая, как ярь, то
змея нежит свою леопардову спину.